воскресенье, 8 февраля 2015 г.

Пушкин - дуэлянт


8 февраля, годовщина последней, роковой дуэли в жизни Пушкина. 10 февраля 1837 г. его не стало.

До этого кошмарного события Александр Сергеевич многократно испытывал Судьбу. Разные источники говорят кто о 29, а кто и о 30 с лишним дуэлях поэта (к счастью, многие поединки не состоялись). Напомню о некоторых.



Известно, что Пушкин был задиристым молодым человеком, а иногда вёл себя вызывающе. И поводы для дуэлей зачастую были "дурацкими". Что говорить, кровь Ганнибалов давала о себе знать. Кстати, на свою первую дуэль юный Пушкин (17 лет) вызвал родного любимого дядю Ганнибала из-за какой-то страшненькой девицы на балу.

Друзья и родные уговорили вспыльчивого юношу пойти на примирение. За ужином дядя сочинил экспромт:
Хоть ты, Саша, среди бала
Вызвал Павла Ганнибала;
Но, ей-богу, Ганнибал
Ссорой не подгадит бал!

И тут же, при публике, бросился в объятья племяннику…

Надо сказать, что к критике поэт относился нетерпимо: стоило кому-либо поругать его стихи - тут же вызов к барьеру. По этой причине получили вызов общественный деятель Николай Тургенев, чиновники Хвостов и Хлюстин, князь Репнин. Ни одна дуэль не состоялась.

За дерзкую эпиграмму на министра просвещения А.Голицына тот устроил ему разнос и получил вызов на дуэль:
Вот Хвостовой покровитель,
Вот холопская душа,
Просвещения губитель,
Покровитель Бантыша!
Напирайте, бога ради,
На него со всех сторон!
Не попробовать ли сзади?
Там всего слабее он.

Дуэль была отменена благодаря поэту и публицисту Федору Глинке. Кстати, все отменённые дуэли - результат стараний его близких друзей. Он чуть что - бросал вызов, а друзья тут же кидались улаживать и чаще всего добивались примирения.

Или вот ещё повод для стрельбы: ссора во время праздничного обеда у наместника Бессарабии. Статский советник Иван Ланов (65 лет) и Пушкин (23 года) поссорились за обеденным столом. Ланов назвал Пушкина молокососом, а тот его в ответ - винососом. Их помирил наместник Бессарабии.

А Пушкин написал эпиграмму на Ланова (по-моему, весьма обидную):

Бранись, ворчи, болван болванов,
Ты не дождешься, друг мой Ланов,
Пощечин от руки моей.
Твоя торжественная рожа
На бабье гузно так похожа,
Что только просит киселей.

"Обидчиком" Пушкина был Кондратий Рылеев. В Петербурге кто-то пустил слух, будто бы Пушкина высекли в тайной канцелярии, а Рылеев имел глупость повторить эту сплетню в светской гостиной. Пушкин и Рылеев обменялись едкими эпиграммами, но у барьера так и не встретились.

За подобную сплетню Пушкин вызывал на дуэль и графа Федора Толстого, на которого есть тоже язвительная эпиграмма:
В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен,
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но, исправясь понемногу,
Он загладил свой позор,
И теперь он - слава богу -
Только что картежный вор.

"Не остались без внимания" Пушкина его друзья-лицеисты: он вызывал на дуэль Модеста Корфа, служившего в комиссии по составлению законов Министерства юстиции. Корф поколотил слугу Пушкина Никиту Козлова за то, что тот пьяным приставал к его камердинеру. Однако Корф не принял вызова "из-за такой безделицы"...

Известно, что среди многих других товарищей по Лицею Пушкин любил Кюхельбекера, но частенько жестоко над ним издевался. Один из случаев: Жуковский был зван куда-то на вечер, но не пришёл. Когда его спросили о причине, он ответил: "Мне что-то нездоровилось уж накануне, к тому пришел Кюхельбекер, и я остался дома". Пушкин написал:

За ужином объелся я,
Да Яков запер дверь оплошно,
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно и тошно.

Кюхельбекер рассердился и вызвал его на дуэль. Пушкин принял вызов. Кюхельбекер стрелял первым и дал промах. Пушкин кинул пистолет и хотел обнять своего товарища, но тот кричал: стреляй, стреляй! Пушкин насилу его убедил, что невозможно стрелять, потому что снег набился в ствол. Поединок был отложен, и потом они помирились...

Вспоминают, что поэт был отменным стрелком, попадал с 20 шагов пуля в пулю. Но во время дуэлей он ни разу не пролил кровь противника и, как правило, в поединках не стрелял первым.

Обычно дело кончалось примирением. Из всех пушкинских дуэлей на них был убит только один человек. Этим одним был он сам... На той роковой дуэли с Дантесом 8 февраля (27 января по старому стилю) 1837 года.


Но вот что интересно: только "через десять лет после смерти поэта (повидимому десятилетняя давность была официальным сроком), русский читатель мог впервые увидеть в печати сообщение о том, что Пушкин умер от раны, полученной на дуэли". http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v37/v372445-.htm

А 30 января (ст.стиль) 1837 г. в 5-м номере «Литературных прибавлений» — приложении к газете «Русский инвалид» В.Ф.Одоевский опубликовал единственное извещение о смерти А.С.Пушкина - своеобразный некролог: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща!.. Более говорить о сем не имеем силы, да и не нужно: всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери, и всякое русское сердце-будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас Пушкина! к этой мысли нельзя привыкнуть! 29-го января 2 ч. 45 м. пополудни».

Этот некролог даже вызвал гнев министра народного просвещения С.С.Уварова. Цензор выговаривал редактору «Литературных прибавлений»: «К чему эта публикация о Пушкине?.. Но что за выражения! «Солнце поэзии!» Помилуйте, за что такая честь?..» (Русская старина,1880,№ 7).

Впервые в 1847 г. в биографии Пушкина (в Дополнении к „Словарю достопамятных людей“ Д.П. Бантыш-Каменского, были указаны обстоятельства смерти поэта — при этом весьма и весьма лаконично).

[Какое счастье, что в то время не было ни ТВ, ни блогеров, Твиттеров, Фейсбуков, а то бы помойка была ещё та!]

Даже воспоминания о последних годах жизни поэта долгое время не появлялись в печати.

Самый сильный и яркий отклик на смерть Пушкина выразил, разумеется, М.Лермонтов в стихотворении "На смерть поэта", в котором дал оценку исторического и всенародного значения Пушкина, - его "дивного гения" для России. А ведь он до этого был мало знаком в обществе: "Вот стихи какого-то Лермонтова, гусарского офицера" (из письма от 9 февраля князя П.А.Вяземского поэту Денису Давыдову)

А.Н.Муравьев пишет: "Ссылка его на Кавказ наделала много шуму; на него смотрели как на жертву, и это быстро возвысило его поэтическую славу. С жадностью читали его стихи с Кавказа, который послужил для него источником вдохновения" (А. Н. Муравьев, "Знакомство с русскими поэтами", Киев, 1871, стр.23).

Из стихотворения А.И.Полежаева "Венок на гроб Пушкина":

И между тем, когда в России изумленной
Оплакали тебя и старец и младой,
И совершили долг последний и священный,
Предав тебя земле холодной и немой;
И бледная в слезах, в печали безотрадной,
Поэзия грустит над урною твоей, —
Неведомый поэт, — но юный, славы жадный, —
О, Пушкин — преклонил колена перед ней!

Или вот Н.Огарёв в своей поэме "Юмор" тоже упоминает Лермонтова:

Певцы замолкли. Пушкин стих:
Хромает тяжко вялый стих,
Нет, виноват! есть, есть поэт,
Хоть он и офицер армейский.
Чуть есть талант, уж с ранних лет -
Иль под надзор он полицейской
Попал, иль вовсе сослан он.
О нем писал и Виссарьон.
(Имеется в виду Белинский).



А отношение к Наталье Николаевне? Некоторые, конечно, "обличали" вдову. Вот стихи поэта Э.Губера на смерть Пушкина:
А ты! Нет, девственная лира
Тебя, стыдясь, не назовет.
Но кровь певца в скрижали мира
На суд веков тебя внесет.
Влачись в пустыне безотрадной,
С клеймом проклятья на челе!
Твоим костям в могиле хладной
Не будет места на земле!
Не знай надежды светозарной,
Чуждайся неги сладких снов
И в глубине души коварной
Таи проклятия веков!
Когда же горькими слезами
В предсмертной муке принята,
Молитва грешными словами
Сойдет на грешные уста,
Тогда проникнет к ложу муки
Немая тень во тьме ночной
И окровавленные руки
Судом поднимет над тобой!

О враждебных настроениях к H.H.Пушкиной пишет Жуковский, и из опасения их проявления друзья поэта не пустили ее на отпевание.

Ну и позднее, и в наше время отношение к Натали высказывается разное.

Вот, например, Марина Цветаева:
Счастие или грусть -
Ничего не знать наизусть,
В пышной тальме катать бобровой,
Сердце Пушкина теребить в руках,
И прослыть в веках -
Длиннобровой,
Ни к кому не суровой -
Гончаровой.

Сон или смертный грех -
Быть как шелк, как пух, как мех,
И, не слыша стиха литого,
Процветать себе без морщин на лбу.
Если грустно - кусать губу
И потом, в гробу,
Вспоминать - Ланского.

Сурово обошлась Марина Ивановна с любимой женой поэта... С намёками и нелестной характеристикой...

Кстати, эта тема (Пушкин-Натали-Дантес) долгие
годы находилась под запретом. И лишь после смерти Пушкиной-Ланской (через 25 лет после гибели поэта) стало возможно, наконец, об этом писать.

Выходят воспоминания Данзаса (бывшего секундантом Пушкина), где обстоятельно говорится о Дантесе и Геккерне, о слухах, что Дантес ухаживает за женой Пушкина, о получении Пушкиным анонимных записок, о вызове Пушкина Дантесу и стараниях Геккерна, Жуковского и Вяземского „потушить эту историю“, о сватовстве Дантеса к сестре жены Пушкина, об участии части общества во всей этой игре, о вызове Дантеса Пушкину и особенно подробно о дуэли и смерти Пушкина.

При этом в них нет даже намёка на то, что Наталья Николевна могла подать повод к каким бы то ни было сплетням. Всё, о чём там говорится, свидетельствует в ее пользу.


Говорят, у Пушкина был свой ангел-хранитель, который неоднократно спасал его от гибели на дуэли. Это был генерал-лейтенант Иван Никитич Инзов, который иногда отправлял Пушкина под домашний арест, спасая его от дуэлей.

Но не в тот, последний раз...

Cм.также:
Пушкин. Лицей (200-летие)

Ник vera-veritas зарегистрирован

0 коммент :

Отправить комментарий